В районе Сихотэ-Алиньского хребта, между Приморским и Хабаровским краями России, живет единственная в мире устойчивая популяция амурского тигра. Ее сохранение и процветание — задача многих людей и организаций, в том числе Всемирного Фонда дикой природы (WWF России) и центра реабилитации диких животных «Утес».

текст: Алексей Анастасьев
фото: Виктор Алеветдинов


Panthera tigris amurensis, он же тигр амурский, он же — по старинке говоря — уссурийский, он же сибирский, русский, или северный — крупнейший кошачий хищник, доживший до наших дней. Он внесен в международную и общероссийскую Красные книги, а также во все мыслимые «списки сокровищ» экологических организаций мира. За убийство и даже просто за хранение шкуры убитого зверя в РФ ныне налагается штраф в один миллион 100 тысяч рублей, виновному грозит от двух до пяти лет заключения.

Тигр могуч, неутомим и умерен в еде — он в состоянии исходить до 700 километров угодий, в пищу ему требуется примерно 50 крупных копытных в год, причем он никогда не убьет зря, не съев потом (за волками и медведями такое водится). Эти данные собраны на основании полевых наблюдений. К примеру, Павел Фоменко, нынешний руководитель программ по сохранению биоразнообразия Амурского филиала Всемирного фонда дикой природы (WWF России), в свое время шел вслед за крупным зверем 40 дней по зимней тайге и лично убедился, что эти цифры верны.


Опыт наблюдения доказывает: тигр, нападающий на человека, — явление крайне редкое, причем в 99 случаях из ста нападение окажется спровоцированным человеком. Верно ли это? Да, несомненно. Значит ли это, что при случайной встрече с тигром путнику ничто не угрожает? Нисколько.

— У нас тут неделю назад произошла трагедия… Нет, это был не медведь. Точно. Там недалеко нашли тигриные экскременты, в них человечина. А от старика остался череп с одним целым глазным яблоком…

Сколько тигров гипотетически могло бы оказаться этим «случайным» людоедом? Все. Ведь каждый из них мог быть болен, ранен или напуган — в соседстве с человеком подобные состояния весьма вероятны.

Тем более насущной представляется необходимость «развести» человека и тигра. И тем самым спасти хищника — в том числе от ситуаций, когда инстинкт принуждает его убивать человека. А для этого нужны, во-первых, эффективные заповедные места, где люди, если и станут появляться, то с полным осознанием того, что они в гостях у тигра и обязаны соблюдать принятые им правила, а во-вторых, специально обустроенные убежища, где тигр — даже набедокуривший или, напротив, покалеченный — может рассчитывать на лечение, заботу и помощь в скорейшем возвращении в естественную среду.

***

Сихотэ-Алинь — очень древняя горная система, состоящая из трех относительно параллельных, хотя и причудливо извилистых хребтов. Говоря об этом памятнике природы, уйти от шаблонных определений «чудо света» или «чудо природы» сложно. Судите сами: Сихотэ-Алинь — это целебный лимонник и элеутерококк, эдельвейсы (например, эдельвейс Палибина) и рододендроны (например, рододендрон Фори), маньчжурский орех, амурский бархат (пробковое дерево), знаменитый кедр. Это изюбрь, кабарга, соболь, барсук, енотовидная собака, черный журавль и гималайский (тут говорят — белогрудый) медведь. Наконец главное — на этих отрогах сохранилась единственная в мире устойчивая популяция великой амурской полосатой кошки. Недаром Сихотэ-Алиньский заповедник еще в 2001 году объявлен объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Павел Фоменко чертит на ослепительном снегу размашистые контуры и линии.

— Мы находимся на так называемом макросклоне Сихотэ-Алиньской системы. Это место — географический центр ареала для большинства наших видов. По линии хребта проходит граница тайги и степи. А значит, именно здесь постоянно мигрирует зверь в поисках пищевого разнообразия.

Маршрут нашего небольшого похода — мы вместе со специалистами WWF и Службы по охране животного мира и особо охраняемых природных территорий Хабаровского края —участвуем в плановом мероприятии: рейде визуального осмотра «памятника природы» Сихотэ-Алинь площадью 15 тысяч гектаров в районе имени Сергея Лазо. Маршрут проходит среди рекордного для России биоразнообразия — на глаз и по экспертным оценкам тоже.

Узкая дорога поднимается все выше плавным серпантином. Вот здесь гурьбой через урочище прошли кабаны — любимая тигриная еда (сало лучше всего поддерживает жизнь в организме животных зимой). Там шла самка изюбря с теленком, там пробегали соболь и колонок, а вот рябчик, уже не в виде следов, а собственной персоной. А вот на этом месте произошло преступление: на дороге — кровь, которую кто-то пытался вдавить в снег тяжелой гусеницей трактора. Фоменко, опытный зоолог-криминалист, потоптавшись минуту на месте, находит и клочки шерсти.

— Косуля. Волос, видите, переламывается. Значит, шерстинка полая внутри — верный признак копытного.

В нашей «сборной» есть девушки, и они, конечно, ужасаются: «Бедняжка! Это браконьеры?»

— Ну, — отвечает Фоменко, — вообще-то сезон охоты открыт, косулю добывать можно, хотя эти явно стреляли из машины. Вообще, — продолжает он, — я вам открою тайну: среди сотрудников нашего фонда, заповедников и всяких памятников природы много опытных охотников. Никто лучше охотника не понимает, что лично он теряет с гибелью живой природы. Мы не экстремисты какие-нибудь, не застываем в священном трепете перед каждой травинкой, мы не апологеты абстрактной экологии и несбыточных рекомендаций. И ежу понятно, что пытаться блокировать глобальные экономические проекты — строительство нефтепровода, например, — это биться головой о бетонную стену. Пусть строят, но при этом оставляют место нашим полосатым друзьям. Ведь и они, и мы — охотники, заняты одним делом.

Конечно, в действительности все обстоит не так просто. Когда на пятьсот тысяч (только легальных) охотников с винтовкой на Дальнем Востоке приходится всего пятьсот охотников с хвостом, говорить о честной конкуренции трудно. И заканчивается эта конкуренция, как правило, печально для последних, особенно если как-либо пострадают первые.

Взять, к примеру, Сихотэ-Алинь. На его территории имеются два охотхозяйства — «Ударник» и «Лазовский». Закон позволяет им здесь существовать. Памятник природы —это не заповедник. Кто угодно обладающий лицензией на отстрел, скажем, соболя может купить в них путевку. Можно стрелять кабаргу, изюбря, кабана. Тигра, естественно, нельзя. Но среди «путевочников» попадается много легкомысленных, неопытных и неумелых охотников.

— Безусловно, чудаков на букву «м» везде хватает, — говорит охотовед и проводник туристов Сергей Кузнецов. — И рано или поздно такие «мастера» спровоцируют любого хищника. А потом сами же его жестоко покарают. Вряд ли выживет, а если уж выживет, ему одна дорога — к нам в «Утес».

В 1990 году в охотхозяйство Владимира Круглова «Утес» близ деревни Кутузовка привезли первого никем не заказанного тигренка. Лесники просто ехали на тракторе по дальней просеке и обнаружили поперек нее одинокого «котенка» — ни пройти, ни обойти. В результате короткой схватки тигренок страшно пострадал — раскурочена вся челюсть, разорваны губы, выбиты клыки. Иначе не давался. Невольные мучители решили загладить вину и отвезли пострадавшего к известному на всю округу специалисту по тиграм.

Лютый — для друзей просто Лютик — прожил у Кругловых (дело своего отца Владимира, умершего в 1998-м, продолжил сын Эдуард) 21 год. Для крупных кошачьих это рекордный возраст. Они и в неволе редко доживают до 15-16 лет, а в естественных условиях едва ли до 12-ти. Лютика вылечили. Благодаря ему ранее обычное хозяйство следопыта-тигролова в 90-х быстро превратилось в мини-зоопарк. Прослышав о том, что в «Утесе» принимают всяческих найденышей, дальневосточный народ стал свозить сюда барсуков, косуль, кабаргу, медведей, енотовидных собак и черта в ступе. А раз есть парк, значит, явятся и посетители. Вскоре у ворот бывшего охотхозяйства, а ныне Хабаровского регионального Фонда сохранения биологического Разнообразия и реабилитации Диких животных «Утес» стояли в теплый сезон по 10-15 автобусов с туристами из Хабаровска, Владивостока, а потом и из Китая, Японии, Южной Кореи…

Но главное, что подарила «Утесу», Кругловым, Всемирному фонду дикой природы, российской экологии и всему Дальнему Востоку России та давняя история с Лютиком, — это реабилитационная идея. В ней смысл существования хозяйства, которое так и называется — Центр реабилитации диких животных «Утес». Эдуард Круглов стал директором этой организации, буквально в самый последний год при активном содействии WWF взятой на баланс государства.

«Реабилитацией» в зоологии и экологии называется максимально деликатный процесс восстановления сил и здоровья пострадавшего животного. Чтобы без потери навыков выживания в естественной среде и без критического привыкания к людям выздоровевшего пациента можно было как можно скорее «выписать». Или, по-научному говоря, реинтродуцировать — в природу.

За годы существования «Утеса» через руки кругловцев прошло 16 тигров — раненых, больных, зараженных разными инфекциями, дистрофиков. Двое из них умерли, им не успели им помочь. Еще четверо вынуждены были остаться пленниками людей в зоопарках. Остальные, если живы, по сей день бродят по тайге. Последние несколько лет «Утес» тесно связан с WWF России. Специалисты фонда следят за состоянием животных, помогают лекарствами, транспортировкой, дают экспертные заключения о ходе реабилитации, составляют индивидуальные планы лечения для каждого больного.

Главное же — WWF как некоммерческая организация энергично использует все силы, чтобы привлечь к чистому делу «Утеса» как можно более широкое внимание, а когда удастся, и практическую помощь.

Последний наглядный пример — совместный проект WWF и всем нам хорошо известного производителя бытовой техники «Бош», в рамках которого была приобретена и установлена в реабилитационном центре система круглосуточного видеонаблюдения за «диким и непредсказуемым» тигром, «томящимся» в дальнем вольере на излечении. Вещь эффективная и легкая в обращении: камеры-датчики установлены в доброй дюжине точек по периметру клетки, от них воздушный кабель бежит к усадьбе, и изображение пациента, обычное и инфракрасное, в любое время суток предстает на мониторе.

На конец ноября 2014 года в реабилитационном вольере содержится один зверь — самец, судя по всему, очень молодой. В первую же неделю пребывания он получил условную кличку Упорный. Несколькими неделями раньше он был замечен в стандартных для отчаявшегося тигра безобразиях на окраине поселка Вяземский, в 123 километрах от Хабаровска. Выходил, словно бездомный кот, к свалкам, воровал, как водится, лаек. Его пришлось обездвижить и переправить в «Утес». Первая диагностика показала: зверь злобный, агрессивный, нелюдимый. Для реабилитации это прекрасно — больше шансов на реадаптацию в родной среде. Имел крайнюю степень дистрофии.

На усадебной кухне морозным утром собрались четверо: Павел Фоменко, Эдуард Круглов, Сергей Кузнецов и Юрий Ковпак, самый опытный следопыт Хабаровского края. Его призывают на помощь во всех случаях — от бегства домашней кошки до вторжения кабанов на поселковые рынки. Они вполголоса обменивались туманными репликами.

«Ты определил примерно возраст?»; «Мне кажется, года три, просто худой»; «А тому, предыдущему, которого увезли в Алексеевку, года полтора»; «Значит, вариант один, выводок исключен?»; «Хорошо, ну а для косой клиентки?»; «Зарядили, пойдем, может, сперва с ней управимся?»

Сегодня на повестке дня в «Утесе» два вопроса — большой и малый. С малым опытная комиссия действительно управляется быстро. Когда-то грибники по невежеству подобрали в тайге косуленка, совсем молочного, и привезли его в «Утес». Теперь эта молодая самочка — под постоянным научно-ветеринарным наблюдением. Павел Фоменко проникает в ее просторный вольер с ружьем наперевес. Цель операции — попасть в юркое копытное шприцем с лекарством от гельментоза. Процесс завершился в десять минут.

А вот дальше…



Сегодня последний день лечения Упорного антибиотиком. Еще в первые сутки у тигра, усыпив его выстрелом анестезии, взяли анализ крови. Две основные инфекции, на которые проверяют всех «таежников», чума и остеоплазмоз, сразу были исключены. Но профилактическая антибактериальная терапия обязательна. С завтрашнего дня вместо антибиотиков ежедневная трех- или пятикилограммовая порция мяса для Упорного будет пропитана антигельментиками. Затем еще неделя-другая наблюдения, подкормки, общей терапии, финальные анализы — и окончательный выбор: выпуск на волю или вечное рабство. Выбор, однако, можно сделать уже сейчас. Что и явилось главной целью визита группы WWF и Службы по охране животного мира в «Утес» — дать экспертную оценку ходу реабилитации Упорного, чтобы назавтра в Хабаровске, на коллегии Министерства природных ресурсов, принять окончательное решение. На данный момент вроде бы все хорошо.

И вот наша группа отправилась довольно крутым серпантином к вершине ближней сопочки. До самого конца, то есть, до вольера, дойдут только двое из нас — Фоменко с антибиотической кабанятиной и Круглов с лестницей наперевес: какой-то датчик в видеосистеме разладился.

Прутья вольера отсюда едва видны, так что сама сцена кормления скрыта от наших глаз, но мы представляем ее в точности. Необходимо вначале поднять внешнюю решетку, заложить корм, ретироваться, опустить внешнюю и поднять внутреннюю перегородку, после чего Упорный сможет проникнуть в так называемую пищевую камеру. Фоменко старается держаться как можно дальше — не показывать лица, не делать характерных движений, не задерживаться. Кормление осуществляется в разное время суток, чтобы тигр не привык ассоциировать конкретное время с даровой пищей.

Вскоре наши предводители возвращаются бодрой рысью. Они довольны. Экспертная оценка будет положительной. Есть все шансы, что сразу после наступления нового года наш агрессивный полосатый друг окажется там, где ему место.

Можно с уверенностью сказать: долго «Утес» пустовать не будет. За свою 20-летнюю историю он ни разу более месяца не оставался без пациента, более того, то обстоятельство, что сейчас здесь находится на излечении только одно животное, объясняется лишь недостаточной мощностью «Утеса». Можно надеяться, что после заключения альянса с государством и при активном участии WWF слово «развитие» утратит здесь только мечтательный смысл. Многое сделано, многое делается, но по-хорошему надо делать больше. Что именно?

— До утра не перечесть, — сдержанно отзывается Круглов. — Например, построить систему бесконтактной подачи корма. Наладить поставки живой дичи — реабилитант обязательно должен сам убивать добычу, это ключевой навык.

Важным шагом стало бы внедрение такой современной технологии как микрочипы в уши всем животным, которых отпускают в природу. До последнего времени тигров в тайге дистанционно контролировали с помощью так называемых ошейников Олдриджа с радиопередатчиками. Огромные круговые пластины на шее мешали хищнику, вызывали стресс и повышали непредсказуемость поведения животного в отношении к человеку.

Недавно ошейники Олдриджа в России были запрещены, хотя до массового применения микрочипов еще далеко. Получается дорого.

Дорого — это, конечно же, аргумент. Железный. Экология — вообще дело затратное, трудоемкое, заведомо «замедленное» и к тому же с непредсказуемыми последствиями. Успех даже самого экспертно обоснованного метода без эксперимента гарантировать невозможно. А силы и деньги будут уже безвозвратно потрачены. Можно задать вопрос, который многие и задают, даже в высших властных кругах: зачем нужно сохранять биоразнообразие? Что страшного случится, если из этого мира исчезнет крупнейшая современная полосатая кошка?

Можно и нужно отвечать на этот «детский», раздражающий своей наивностью вопрос обстоятельно, научно, терпеливо, с цифрами и аргументами. Однако можно ответить емче и образней. Тигры — как известные вóроны в лондонском Тауэре, о которых говорят: пока они в крепости, пребудет британская монархия, а исчезнут — рухнет и она. Так же и с тиграми — пока император живет в своей тайге, не кончится российский Дальний Восток, а если уходить им, то вместе. Но мы этого не хотим допустить и не допустим, не так ли?