Тигр — самая страшная из всех кошек, хищник, перед которым даже человек оказывается почти беспомощным существом. Ни одно из хищных млекопитающих не соединяет так удачно обворожительную красоту с большой долей кровожадности, никто лучше не подтверждает старой басни о глупом мышонке, который видел в кошке красивое и любезное животное. Если степень опасности животного принять за масштаб его значения в природе, то тигра, без всякого сомнения, следовало бы поставить на первое место среди всех млекопитающих, поскольку ни одно живое существо не вело до сих пор борьбу с властелином земли так успешно, как тигр.

Королевский тигр (Felis tigris), называемый индусами бах, шэр и нахар, маратами вахаг, жителями Бирмы — кия, а малайцами — харимау, представляет собой очень красивую кошку с прекрасно окрашенным мехом. Длина его тела от кончика носа до кончика хвоста определяется весьма различно. Эллиот даёт очень наглядный пример того, как отличаются измерения, сделанные разными наблюдателями; один из них определил величину тигра в 284 см, а два других указали длину того же тигра в 355 и даже 365,7 см. Рас даёт более крупные цифры, а самую большую длину указывает Бересфорт: в среднем 320 см для самца и 294 см для самки; три тигра, убитые им в Раджпутане, где, говорят, они прежде были особенно велики, имели длину в 340, 345 и 375 см. Без сомнения, возможно, что в некоторых местностях тигры достигают особенно больших размеров и среди них встречаются настоящие великаны, но приведённые цифры всё-таки представляют исключения. Очевидно также, что иногда неверно измеряют длину тигра, также не меряют отдельно длину туловища и длину хвоста. Жердон считает средней величиной 274-290 см и сомневается в том, чтобы когда-либо убивали тигров длиннее 310 см. Многие охотники и натуралисты согласны с ним. Таким образом, мы можем сказать, что общая длина взрослого самца колеблется между 260 и 300 см, а взрослая самка на 30-40 см короче. Хвост бывает длиной 80-95 см, высота в плечах 90- 106 см. Вес двух самок был определен в 108,8 и 158,7 кг, а двух самцов — в 163,3 и 172,4 кг.

Туловище тигра несколько тоньше, а голова круглее, чем у льва; хвост без кисточки на конце; шерсть довольно короткая и гладкая, а на щеках несколько удлинена в виде бакенбард. Самка ниже ростом и бакенбарды у неё короче. Тигры, которые живут в более северных странах, имеют зимой шерсть гуще и длиннее, чем у тех, которые заселяют жаркие равнины Индии. Рисунок меха представляет очень красивую противоположность цветов: на светлом ржаво-жёлтом фоне ясно выделяются тёмные полосы, испещряющие мех. Как у всех кошек, цвет меха на спине темнее, а по бокам светлее; на брюхе, на внутренних сторонах конечностей, под хвостом, на губах и на нижних частях щёк мех почти белый. У лесных тигров желтизна меха несколько темнее, чем у тех, которые живут в джунглях. От спины по бокам тянутся поперечные чёрные полосы довольно неправильного рисунка, причём расстояние между ними бывает различно у разных экземпляров. Некоторые из этих полос делятся на части; которые сплошные — темнее. Хвост окрашен светлее туловища и также испещрён чёрными кольцами. Усы имеют белую окраску. Большие глаза имеют круглый зрачок и раёк желтовато-бурого цвета. Детёныши окрашены точно так же, как взрослые особи, только жёлтый цвет их меха несколько светлее.

У тигров встречаются различные видоизменения цвета, например, жёлтый цвет бывает темнее или светлее, а в редких случаях встречаются совсем чёрные тигры или белые с неясными чёрными полосами.

Следовало бы предполагать, что столь ярко окрашенный хищник уже издали должен быть заметен тем животным, которых он преследует, но это совершенно неверно. Общая окраска всех животных, особенно кошек, находится в тесной зависимости от их местообитания, а тигр живёт главным образом среди тростников, крупных злаков и кустарников, где цвет животного сливается с окружающей средой. Даже опытные охотники часто не замечают тигра, лежащего совсем близко от них; а это, несомненно, случается и со многими животными.

Область распространения тигра очень обширна, так как он обитает не только в жарких странах Азии, например, Ост-Индии, но и во многих других местах этой части света. Его находят даже в Юго-Восточной Сибири. Но всё-таки следует считать Индию за главное отечество тигра; отсюда он распространяется на северо-восток через весь Китай до берегов Амура, а на запад через северный Афганистан в Персию до южного берега Каспийского моря.

В Средней Азии он встречается на севере главным образом вдоль рек. На островах Малайского архипелага тигр встречается только на Суматре и Яве.

Тигр имеет все нравы и привычки кошек, только они принимают у него размеры, соответствующие его величине. За исключением самых больших животных, например слона и носорога и прочих хищников, тигр нападает на всех млекопитающих, но чаще всего охотится на диких свиней, оленей и антилоп и этим даже приносит пользу, так как вышеозначенные животные в некоторых местностях сильно размножаются и вредят посевам, однако польза эта уничтожается тем вредом, который тигр приносит, умерщвляя домашних животных.

Следовательно, все животные имеют основание бояться тигра. Поэтому точно так же, как у нас галки и мелкие птицы криком встречают коршунов и сов, а певчие птицы в лесу своим громким щебетанием выдают лисицу, вышедшую из норы, в тропических странах многие животные издают громкие звуки, когда почуют тигра. Однако беспокойство оленей, павлинов, других птиц, а особенно обезьян, даёт охотнику очень важные указания о приближении опасного зверя. Форзит и другие описывают множество примеров деятельного участия обезьян при охоте на тигров; долго преследуемая тигрица, сожравшая уже много людей, непременно бы скрылась в скалистом ущелье, если бы бегавший по скалам старый хульман (один из видов обезьян) не указал охотнику её убежища голосом и даже жестами. «Во время другой охоты, — рассказывает Форзит, — шёл я по следам убегавшего тигра по иссохшему руслу ручья и мог следить за ним только благодаря многочисленным хульманам, которые срывали плоды на близрастущих деревьях. Когда тигр пробегал мимо них, то они спасались на верхушках деревьев, шумно трясли ветвями и громко кричали, как бы ругая нарушителя спокойствия, и по всему этому легко было угадать, где находится тигр. Каждое стадо шумело, пока хищник был виден, а затем спокойно возвращалось на нижние ветви и лакомилось плодами как ни в чём не бывало, зато следующие обезьяны начинали шуметь и выдавали передвижение тигра. Основываясь на этих точных указаниях, на одном изгибе русла я пробежал кратчайшим путем и таким образом обогнал его. Он скоро показался, тихо и неуверенно пробираясь по дорожке с опущенным хвостом, точно его мучила совесть вследствие совершенных злодейств; при этом он боязливо посматривал вверх на обезьян, как бы прося их не выдавать его присутствия. Верно пущенная пуля оборвала его жизнь».

Голос тигра по силе не может сравниться с голосом льва, он даже не так далеко слышен, как мычание наших коров и быков, поэтому о «рёве» тигра не может быть и речи; он издает протяжный жалобный звук, который иногда довольно быстро повторяется и оканчивается тремя или четырьмя короткими звуками.

Тигра вообще нельзя считать храбрым: он не только осторожен и робок, но даже труслив, хотя принадлежит к числу хитрых и коварных хищников. Когда тигру впервые приходится встречаться с человеком, он всегда бежит от него. Большинство из них теряет присутствие духа от сильного шума и энергичных жестов, и, вероятно, ни один из них не может противостоять хладнокровному и решительному противнику. Но многие тигры убеждаются на опыте, что с человеком им не трудно справиться, и тогда они делаются очень опасными, так как подкарауливают беззащитных людей и неожиданно нападают на них; таким образом, тигры бывают в некоторых случаях не только смелыми, но даже нахальными. Некоторые местности становятся почти необитаемыми вследствие хищнических набегов тигров. В окрестностях деревень и далее у самых хижин тигры иногда хватают людей среди белого дня и, случается, доводят индусов до того, что они покидают свои жилища. Чаще всего страдают от них люди, живущие одиноко в лесах или на полях, например пастухи, дровосеки, земледельцы; особенно плохо приходится пастухам, которые должны защищать не только себя, но и стада.

Одна тигрица прогнала жителей из тринадцати деревень и очень хитро избегала всевозможных ловушек до тех пор, пока английскому охотнику не удалось её застрелить. Другая тигрица была убита в 1869 году на берегах реки Годавари, после того как умертвила 127 человек.

Прежде много говорили, да и ныне ещё толкуют о страхе, который наводил тигр на жителей острова Сингапур. При занятии острова в 1819 году он был совершенно необитаем, и тигров там не было. Появление их было замечено лишь в 1835 году, следовательно, тигры должны были переплыть морской пролив, имеющий около двух километров ширины. Скоро нашли этому доказательства. Однажды утром в сетях, расставленных у берега острова, нашли запутавшуюся и едва живую тигрицу. Так как сети были поставлены в несколько рядов, а тигрицу нашли в одной из сетей, которые были расположены дальше от берега, очевидно, что животное не могло туда попасть с острова, а приплыло с материка. Впоследствии число смертных случаев, причиненных тиграми в Сингапуре, быстро увеличилось. В 1860-х годах число жертв, по некоторым известиям, доходило до 400 человек в год. Следует удивляться, как люди могли при таких обстоятельствах жить на острове вне города, так как по указанным цифрам видно, что из ста человек один становился в то время жертвой тигров; ещё более удивительно, что английские охотники не занялись истреблением этих тигров-людоедов, тем более что не все тигры занимаются охотой на людей, и не могли же в Сингапуре собраться тигры-людоеды со всех окрестностей.

С другой стороны, ботаник Кунце, который путешествовал по острову в 1875 году, многие из преувеличенных известий о вреде тигров называет баснями, так как, несмотря на все его старания, он не мог получить достоверных сведений о страшных опустошениях, производимых тиграми. Поскольку в Европе ему верить не хотели, он обратился к немецкому консулу в Сингапуре Виберу с просьбой проверить распространившиеся сведения об огромном числе людей, съеденных тиграми в 1860-х годах. Вибер ему отвечал: «По официальным данным, в течение четырех лет, с 1862-го по 1866 год, полиция получала известия о том, что тигр съедал одного человека в шесть или восемь недель, то есть речь идёт примерно о восьми смертных случаях в год. В малайской части города постоянно можно видеть двух или трёх живых тигров, которых показывают за деньги, они были пойманы туземцами в ямы-западни. В последние десять лет тигры в Сингапуре стали очень редки; теперь (1878) их не более двух или трёх на всем острове». Эти известия, значительно отличающиеся от прежних, подтверждаются Гансом Мейером, который несколько раз посещал Сингапур в 1882 году.

Следует иметь в виду, что из многих тигров только некоторые, так называемые людоеды, действительно страшны для человека, и что злодеяния этих немногих экземпляров приписываются всем тиграм вообще. Но тигр остаётся опасным зверем, если даже более справедливо отнесутся к его вреду; недаром он всегда играл важную роль в рассказах и преданиях местных жителей. В некоторых областях Индии он считается божеством, и жители, говоря о нём, употребляют различные описательные наименования, а по имени не называют. Народы Восточной Сибири, по сообщениям Радде, имеют такие же воззрения и называют его «зверь-человек», дауры — «зверь-властелин», некоторые тунгусы говорят о нём только шепотом и называют его «лавун» — словом, которое для тигра непонятно и не вредно для того, кто его произносит. Тунгусы, подобно даурам и маньчжурам, полагают, что тигры с возрастом достигают высшего чина и требуют больших почестей и что есть тигры, которые по чинам равны губернаторам. У многих аборигенов Приамурья почитание тигра имеет религиозный характер: Радде слыхал, что тигра называют «бур-хан», что на местном языке означает «божество». Основанное на боязни почитание этого хищника составляет у южных тунгусов важную часть их религиозных воззрений, представляющих собой смешение шаманства и буддизма. Живущие в горах Хинган монияги и орочены не только боятся самого тигра, но даже следов его, и когда найдут их, то кладут на эту тропинку половину своей охотничьей добычи, чтобы умилостивить животное. Кто убьёт тигра, говорят тунгусы, тот, наверное, будет съеден другим тигром. На острове Суматра убеждены, что тигр есть оборотень умершего человека, и потому его не осмеливаются убивать. В Индии имеют обыкновение на тех местах, где тигр загрыз человека, ставить высокий шест с цветной тряпкой наверху или складывать кучу камней, к которым каждый проходящий прибавляет по камню; последний обычай, впрочем, обыкновенен в различных местах земного шара. Индийцы также видят в тигре оборотня и рассказывают, что души его жертв постоянно окружают его, охраняют от опасностей и указывают ему путь к новым жертвам. По Бокку, некоторые в Сиаме охотно едят мясо тигра, думая, что оно придает силы. Усы тигра в некоторых частях Индии считаются смертельным ядом и сжигаются сразу, как только его убьют, в других же местах, по показаниям Жердона, особенно в Южной Индии, эти усы ценятся очень высоко, так как думают, что их обладатель получает неограниченную власть над женским полом. У некоторых народов Индии торжественные клятвы, по Блэнфорду, прежде совершались, а может, и сейчас производятся, стоя на тигровой шкуре.

Некоторые индийские князья до сих пор запрещают в своих владениях тигровую охоту, считая её царской забавой и предоставляя право на неё только самим себе, но в других местах, где много европейских поселений, их почти совсем не осталось. В прежнее время индийские князья устраивали большие охоты на тигров, при этом главную роль играли торжественная обстановка, огромная свита, шум и блеск лагерной жизни; тигров же убивали очень мало.

Как было уже сказано, характеры у тигров довольно разнообразны, но, по мнению знатоков этих животных, можно их разделить на три главные группы, основываясь на их добыче, а именно: на тигров, уничтожающих дичь, на тигров, нападающих на скот, и на людоедов. Первые избегают жилищ человека, так как настоящим их местожительством следует считать безлюдные места, где они во всякое время могут спокойно рыскать по лесам, кустарникам и травяным чащам. В случае нужды тигр легко переселяется из одной местности в другую, следует за дичью, перемещающуюся в разные сезоны года с места на место; так что эти тигры встречаются в горах, на равнинах, а также в холмистых местностях. Для охотника такой тигр, конечно, часто бывает соперником, но для земледельца это добрый приятель, который играет роль почти домашней кошки, спасая посевы, например, от оленей и диких свиней, которые сильно вредят земледельцу и от которых он не знает, как избавиться. Тигры, гоняющиеся за дичью, меньше ростом и более ловки, чем другие, хотя среди них встречаются и очень большие экземпляры. К этой группе относится наибольшее число тигров.

Тигры, похищающие скот, поселяются близ деревень и чаще всего выбирают себе добычу между домашними животными, которых выгоняют на пастбище или которые ночью бродят без надзора между хижин, но хозяева в большинстве случаев запирают его на ночь в хорошо огороженные хлевы, и потому тигры приучаются хватать добычу днём, большей частью в послеобеденное время. Если тигра не преследуют и не пугают, он постоянно живёт близ известных деревень; в противном случае, он распространяет свои набеги дальше. С жителями деревень такой тигр живёт на условиях взаимной снисходительности; через каждые три или четыре дня регулярно умерщвляет одну скотину. С другой стороны, тигры, которым иногда не удаются нападения на домашний скот, при удобном случае загрызают животных про запас, причём число жертв бывает 3-5 в один день. Сандерсон рассказывает, что однажды тигр загрыз за один раз 14 коров и телят, которые, правда, были уже полуживыми из-за холода и ветра.

По количеству уничтожаемого тигром рогатого скота нельзя, конечно, судить в целом о приносимом им вреде. Индусы вообще не убивают рогатый скот, и потому в каждой деревне можно встретить много старых и больных животных, они только разве и годятся на корм тигру. Тигр приносит известную пользу тем, что уничтожает и отгоняет тех травоядных животных, кто угрожает полям, и служит как бы полевым сторожем. Когда выстрелом Сандерсона был убит давно всем известный, весьма хитрый и чрезвычайно крупный тигр, истребитель скота, туземцы, окружившие его труп, с сожалением сказали: «Жаль его! Он никогда не приносил нам вреда».

Тигр-людоед, большей частью, ни кто иной, как прежний истребитель скота, вследствие частых столкновений с людьми, и в особенности с пастухами, перестал их бояться. Людоедами бывают чаще самки, чем самцы, вероятно, потому, что они должны заботиться о своих детёнышах; иногда же людоедом бывает раненый или несколько изувеченный тигр, который не может обычным способом себя прокармливать. Так как на человека легче напасть и легче его осилить, чем домашнее или дикое животное, тигр, уже переставший бояться людей, нападает на них, когда уверен, что может их схватить без опасности для себя. Вследствие этого есть мнение, что он предпочитает человеческое мясо всякому другому. Но это предположение и то, что тигр-людоед очень худ, было опровергнуто противоположными доводами.

Разумеется, нрав и привычки подобных тигров весьма различны, и некоторые из них бывают гораздо опаснее других. Внешние обстоятельства — происхождение и воспитание — играют при этом, вероятно, главную роль, потому что детёныши, которых мать выкормила человеческим мясом и которые были свидетелями её нападений, конечно, скорее других решатся наброситься на людей. Тигры становятся людоедами преимущественно в тех местностях, куда только в известное время года пригоняются стада и где, после их ухода, тигры — истребители скота — бывают вынуждены вследствие недостатка пищи нападать на людей. Тигр-людоед не выказывает большей смелости, чем прочие тигры; он, правда, очень нахален, но точно так же трусливо и хитро убегает от вооружённых людей и нападает на одиноких и безоружных, которых прекрасно умеет узнавать. Охотиться на него весьма трудно, так как он вследствие своего образа жизни лучше других тигров знает привычки людей. Сандерсон даже советует щадить тигров, он, впрочем, ничего не имеет против правильной охоты. По его мнению, при существующих условиях с уничтожением тигров во многих странах уменьшится доход с земли, так как земледельцы не будут в состоянии защищаться от вреда, приносимого им дикими травоядными животными. «Тигр, — пишет он, — не причиняет значительного вреда; дикие свиньи и олени, а не тигры и барсы угрожают сельскому хозяйству, главному источнику существования местных жителей. С этими травоядными могут справиться только крупные хищники, которым сама природа предназначила такую добычу. Жаль, что тигра ныне преследуют и истребляют даже всякими неохотничьими способами, главным образом вследствие поднявшегося в Англии общего вопля о громадном вреде, им причиняемом, чему вовсе не следовало придавать значения. Всевозможным образом надо выслеживать и убивать каждого тигра-людоеда, а также и вреднейших истребителей скота, но обыкновенные тигры менее всего опасны и притом приносят известную пользу. Да отдалится от нас то время, когда все тигры будут уничтожены!» Как начальнику правительственной охоты на слонов, Сандерсону приходилось жить сообразно своей должности, в своих путешествиях он знакомился с различными областями Индии и поэтому более чем кто-либо может судить о тамошних обстоятельствах.

Форзит, Блэнфорд и другие говорят о тигре почти то же самое. Шервилл прямо говорит: «Бенгальский тигр, в сущности, безвредный и робкий зверь и делается только тогда злым и опасным, когда ранен. Он редко беспокоит людей, разве только тогда, когда раздражён ими, а людоеды почти не встречаются в Бенгалии, за исключением, может быть, болотистых лесов в дельте Ганга». Фейрер, который признаёт вред, причиняемый этим животным, добавляет, что всевозможные несчастья во время охоты на тигров случаются не чаще, чем в Англии на травлях лисиц.

Из вышесказанного можно заключить, что о тигре следует судить иначе, чем до сих пор это делали. Это хищник, который во многих местностях (по крайней мере, в Индии) приносит больше пользы, чем вреда, и только в редких случаях бывает тем страшилищем, каким ранее представляли всех тигров вообще.

Рассказывают, что тигр, как и лев, бросается на добычу следующим образом: измерив расстояние, они прижимаются к земле, а затем большим прыжком бросаются на жертву, но это не совсем верно. Если он сумел незаметно подкрасться к добыче, то он хватает животное без всякого прыжка; если добыча довольно далеко, он приближается к ней несколькими быстрыми скачками, если же жертва убегает, он за ней гонится, стараясь у больших животных ранить задние ноги сильными ударами передних лап; иногда, если оказывается возможным, он пытается опередить добычу, пробираясь через чащу и ещё раз бросаясь на неё сбоку. Следовательно, он не бросает, как другие кошки, ту добычу, которая в первый раз сумела от него спастись. Удары его лап редко бывают настолько сильными, что могут сломать большие кости. Часто думают, что раны, нанесённые тигром, очень тяжелы и трудно заживают, но Фейрер отрицает это, основываясь на собственном опыте врача и охотника. Больших зверей тигр убивает точно так, как лев, переламывая им шейные позвонки. По мнению Форзита и Бальдвина, он хватает животное зубами за затылок, но, по словам Сандерсона, Стерндаля, Блэнфорда и других, он чаще схватывает животное за горло, а затем уже с помощью лап переламывает ему шею. Из нескольких сотен жертв только две имели раны на затылке, а у всех остальных было перегрызено горло; да тигру и трудно напасть сверху на больших, особенно на рогатых животных.

Тигр при наступающей темноте тащит свою добычу в густые кусты; Сандерсон удостоверяет, как очевидец, что сильный тигр-самец пронёс тяжёлого быка через густой кустарник на расстояние 300 шагов. Когда ему не мешают, то он наедается досыта и, по достоверным сведениям, может съесть около 30 кг мяса. Он почти всегда начинает с задней части, только изредка с боков. Во время еды он время от времени подходит к ближнему водопою и много пьёт, причём, иногда опускает голову в воду до самых глаз, чавкает и фыркает, как будто хочет хорошенько вымыть себе пасть. После сытной еды тигр засыпает и долго наслаждается дремотой, происходящей от полного насыщения; он встаёт только, чтобы напиться. Вечером следующего дня между 4-9 часами тигр обычно возвращается к своей добыче, чтобы снова поесть, если только найдёт остатки её, так как его добычей питаются многие мелкие хищники, которые, конечно, поспешно убегают, когда его завидят.

Тигр может очень долго переносить голод и жажду. Два тигра, которые в густой чаще были окружены сетями на пространстве в 100 шагов в диаметре, были ранены лишь на пятый день, а убиты лишь на десятый день после того, как попались в ловушку. Несмотря на то, что было очень жарко и тигры всё это время не могли добыть себе ни пищи, ни питья, перед смертью они храбро защищались.


Кроме человека, у тигра, кажется, нет врагов, за исключением, может быть, индийской дикой собаки. Это быстрое и сильное животное обычно охотится днём, собравшись в стаи, и, по словам туземцев, при случае преследует и тигра. Собаки гонятся за ним, окружают со всех сторон и самые смелые кусают его за задние ноги; так продолжается до тех пор, пока обессиленный и усталый тигр не свалится и не бывает побеждён большим количеством нападающих собак. Хотя эти рассказы и не могут считаться вполне достоверными, довольно вероятно, что стая диких собак может, в конце концов, победить тигра, причём, конечно, и многие собаки погибают.

До какого возраста может жить тигр на свободе — трудно сказать. Индусы думают, что возраст убитого тигра можно определить по числу лопастей его печени. Только у Сандерсона можно найти некоторые данные; крупный самец, которого он убил в Майсуре, был уже известен аборигенам в течение двадцати лет и не имел никаких признаков старости — зубы были целы и не очень стёрты, только мех начинал выцветать.

Древние познакомились с тигром довольно поздно. В Библии о нём не упоминается, и греки о нём почти ничего не знали. Неарх, полководец Александра Македонского, видел тигровую шкуру, но самого зверя не видел, а от индусов узнал, что он величиной с крупную лошадь и превосходит все другие существа своей силой и быстротой. Только Страбон говорит о тигре несколько подробнее. Римлянам он был вовсе не известен до Пунических войн; когда же они распространили своё владычество в Азии, парфяне доставляли им тигров. Плиний пишет, что Скавр первый показывал римлянам тигра в клетке в 743 году от основания Рима, то есть за 10 лет до P. X. Император Клавдий уже имел четырёх тигров, и после этого времени животные довольно часто появляются в Риме; так что Гелиогабал запрягал их в свою колесницу, когда изображал собою Вакха, а при императоре Авите в 455 году было убито пять тигров за один вечер в цирке, чего прежде никогда не случалось.

Тигр, как и лев, не имеет близко стоящих видов; наиболее сходное с ним животное — пещерный тигр, который жил в Средней Европе и уже давно вымер.